Автор - Never

Сказка о несбывшемся

   У Абрахама Линса была интересная работа. Странная, но интересная. Он ра-ботал разоблачителем. Он зарабатывал себе на кусок хлеба и бензин для машины тем, что разоблачал таинственные деяния великих фокусников, заклинания магов и колдунов, прорицания пророков и оракулов, способности медиумов. Его работа была перспективной и высокооплачиваемой, потому как на свете есть очень много людей, которым не терпится узнать, в чем же заключается разгадка вселенских тайн.

   От рождения Абрахам Линс слыл скептиком, и избранная им профессия пол-ностью оправдывала это утверждение. Никто лучше него не мог разгадать секрет раздвижных зеркал, среди которых фокусники укрывали изображение вещей; ни-кто не обладал таким чутьем на потаенные магнитики, вшитые в кожу тех, кто слыл гениями телекинеза; никто не умел так быстро разгадывать превращения неодушевленных предметов в одушевленные, левитацию, телепатию и другие ве-щи. Абрахам Линс зарабатывал очень много денег. О нем писали в газетах и вы-пускали телевизионные передачи. Он всегда имел свободный вход на всевозмож-ные псевдомагические шоу, которые обычно с треском проваливались, благодаря его непревзойденному умению.

   Но никто не знал, о чем думает Абрахам Линс, когда остается один, когда ве-тер простужено завывает за окном, а тусклый ночник у кровати ритмично подми-гивает в ритм этому вою. Никто не знал, что на самом деле душа Линса, этого за-коренелого холостяка сорока с лишним лет отроду каждую ночь разрывается от тоски по несбывшемуся.

   Еще в детстве, когда Абрахам был очень маленьким, мама часто читала ему на ночь волшебные сказки про крошечных эльфов со стрекозиными крылышка-ми, про труженников гномов, про хитрых лепреконов и страшных троллей. Уже тогда маленький мальчик по фамилии Линс строго прерывал маму на самом инте-ресном месте, хмуря брови с недетской серьезностью и говоря:

   – Неправда! Так не бывает!

   Мама в ответ лишь укоризненно качала головой и уходила, тихонько притво-ряя за собой дверь и оставляя очередную книжку так и непрочитанной.

   Когда Абрахам вырос, пошел в школу и сам научился читать, он прочитал множество книг, толстых, взрослых книг без картинок, в которых рассказывалось, что эльфов придумали люди, после того как увидели больших стрекоз, прилетев-ших в их страну из другой; что лепреконы – это миф, который придумали, объяс-няя им нежданное нахождение зарытых в древнюю пору кладов; что оборотни – это не проклятые люди, но те, кто страдает страшной болезнью ликантропией; что огнедышащих драконов люди выдумали, насмотревшись на извержение вулка-нов… Он прочитал еще массу подобных книг. А когда он окончил школу, то уже знал, что ремеслом своим изберет разоблачение таких вот историй и необычных событий, которые туманят людям разум, и на которых очень выгодно наживаться разнообразным шарлатанам. Это ему удалось.

   Но когда Абрахам оставался наедине с самим собой, когда наступало время сна, и он ложился в кровать, закутываясь в теплое пуховое одеяло, он долго не мог заснуть, думая о том, как хорошо было бы, если хоть что то из придуманного ока-залось вдруг правдой. Он никогда не позволял маме дочитать сказку до конца, по-тому что чувствовал на глазах непрошеные слезы от того, что все это просто при-думано, что это не происходит на самом деле. Абрахам никогда никому не при-знавался, что выбрал себе такую профессию только потому, что смутно, в душе надеялся, что однажды найдется такое чудо, которое он вдруг не сможет разобла-чить, которое и правда окажется настоящим.

   Время шло. В годы своего детства Линс думал, что чудо не приходит, потому что он еще маленький, и наверняка испугается его. Пришла пора юности, а потом и зрелости, но Абрахам считал, что для чуда все еще рано; ведь чудо, даже если и придет чуть чуть попозже, оно непременно сделает его вновь молодым и полным сил, ведь так? А годы шли, на лице Линса появились первые морщины, животик стал округлым и заметно выдавался вперед, но он все еще верил. Точнее, пытался надеяться.

   Он так и не смог найти себе подругу жизни, потому что все девушки казались ему слишком обычными, в них не было ни капельки чуда, которого ждал Линс. Он никогда не позволял себе хоть как то выдать свое отчаяние, отчаяние от того, что жизнь клонится к закату, а чудес все нет и нет. Только оставшись в пустой холод-ной квартире, лежа под одеялом или сидя у зажженной свечки с бокалом красного вина в руке, Абрахам давал волю чувствам. Он не плакал, никогда, по крайней мере, по таким пустякам. Разве несбывшееся стоит слез? Он считал, что не стоит. А утром, одевшись в серый твидовый пиджак и отправившись на работу, он вновь и вновь разоблачал придуманные людьми чудеса, отбирая их у восторжен-ных детей и надеясь при этом найти хоть одно настоящее.

   А годы все шли. Абрахам отпраздновал сначала свое пятидесятилетие, а по-том и пятидесяти пятилетие. А потом ему стукнуло шестьдесят. И тогда, когда поздно ночью он лежал на кровати, зябко кутаясь в твое теплое одеяло, в дверь постучали. – Кто там? – сонно спросил Линс. За дверью молчали. Он решил было, что ему померещилось, но тут стук повторился вновь. – Кого это принесла нелегкая в столь поздний час? – крикнул он уже громче. – Отвечайте! Но ответом ему вновь было лишь молчание.

   Линс, ворча, поднялся с кровати, накинул халат и тапочки и зашаркал к две-ри. Он попытался разглядеть нежданного гостя в дверной глазок, но на лестнич-ной клетке было темно, и он ничего не увидел. Стук вновь повторился.

   Ругаясь сквозь зубы, Абрахам распахнул дверь, злобно уставившись на гостя.

   Точнее, это была гостья. Перед ним стояла крошечная старушка, из тех, кото-рых называют «божьими одуванчиками». Кругленькое румяное личико, большие очки на подслеповатых глазах, морщинки вокруг глаз и рта, – такие морщинки появляются у тех, кто очень часто улыбается. Седые волосы завязаны в аккурат-ный пучок. Несмотря на премерзкую погоду за окном, она была одета в легкое ситцевое платье, светло зеленое, расписанное большими красными и оранжевыми цветами. На ногах ее были изящные коричневые башмачки, а в ушах поблескива-ли сережки в форме маленьких золотых цветочков. А еще за спиной старушки трепетали крылышки. Это были большие, но не слишком, всего в половину ее роста, стрекозиные крылья, прозрачные, с тонкой сеточкой морщинок по ним. Они казались чуть чуть влажными, живыми и обду-вали Линса легким ветерком с едва заметным ароматом жасмина и ландыша.

   Абрахам минуту сурово оглядывал гостью, а потом, словно приняв для себя какое то решение, произнес: – Кто вы такая и что вам угодно?

   Старушка ласково улыбнулась ему, и лицо ее словно помолодело от этой улыб-ки.

   – Меня зовут Франни, – сказала она, – и я твоя фея крестная. Линс презрительно расхохотался.

   – Крестная? – хмыкнул он. – Я знаю свою крестную в лицо! И уж поверьте, вы совершенно на нее не похожи! А что насчет феи… неужели вы думаете, что кры-лья из прозрачного пластика на батарейках позволят мне принять за фею ка-кую то взбалмошную сумасшедшую, разгуливающую по ночам и звонящую в две-ри нормальным людям, которые собираются спать? Франни грустно посмотрела на него.

   – Но я действительно фея, Абрахам, – произнесла она. – Твоя фея крестная. Неужели ты не помнишь, как я приходила к тебе, когда ты был маленьким и часто болел, а я садилась рядом и клала руку тебе на голову, чтобы облегчить твои стра-дания? Неужели ты не помнишь, как я приносила тебе игрушки на день рожде-ния, когда твои мама и папа уезжали в другой город, оставив тебя на попечение приходящей няни? Неужели…

   – Не помню! – отрубил Линс, обрывая ее речь. – Игрушки мне приносила няня, потому что моя мать заставляла ее так делать. И руку мне на голову никто не клал, по крайнем мере, точно не вы! – Понимаю, – мягко сказал фея, смотря на него из под толстых линз своих оч-ков, – ты злишься на меня, потому что я так долго не приходила к тебе. Я разде-ляю твою горечь. Но я не могла. Меня слишком долго не выпускали из волшебной страны, потому что король эльфов считал тебя никудышным мальчишкой. Ты ведь всегда разрушал чудеса, пусть даже маленькие, не так ли? А это очень и очень плохо…

   – Я срывал маски с фокусников и шарлатанов, – ответил ей Линс. – Там не было никаких чудес. Их вообще не существует. Мы живем в реальном мире, тут и быть не может ничего необычного!

   – Тогда чего же ты все время ждешь по ночам? – просила Франни. – Можешь не отвечать, я слышала все безмолвные крики, которые ты адресовывал мне. И я наконец то уговорила короля эльфов дать тебе еще один маленький шанс. Всего один и очень маленький. Пойдем, – она протянула ему руку, – я отведу тебя в волшебную страну, где ты вновь станешь юным и молодым, где ты вновь нау-чишься верить в настоящие чудеса.

   Абрахам отшатнулся от нее, точно от прокаженной.

   – Уйди, ведьма! – закричал он. – Я не знаю, что ты там о себе возомнила, но я уж точно никуда не пойду с тобой! Это ж надо придумать такое! Тащить ночью порядочного человека в какую то выдуманную страну! Да если ты не уйдешь сей-час, я немедленно вызываю полицию! – рука Линса угрожающе потянулась к те-лефонной трубке. Фея крестная лишь печально покачала головой и повернулась, чтобы уходить. Мимоходом, захлопывая дверь, Линс заметил, что ее крылья и правда прикрепле-ны к спине тонкими, почти незаметными лямками, а между ними висит малень-кий моторчик. «А ведь у таких старых фей и не должно быть настоящих крыльев, наверное, они отпадают со временем», – вдруг подумалось ему. Подавшись мимолетному порыву, Абрахам вновь распахнул дверь, но за ней уже никого не было. Тогда, закрыв дверь на замок и тонкую цепочку, Линс, шар-кая, добрая до кровати, погасил ночник и забрался под теплое пуховое одеяло. Он долго лежал, но все никак не мог заснуть. Во рту у него было очень горько, как, впрочем, и в мыслях. Но он не заплакал, он ведь никогда не плакал, по крайней мере, по таким пустякам. Он просто лежал и думал, думал о том, что очень, очень много чудес не сбывается только из за того, что мы не желаем принять их, когда они все таки приходят.