Лазурный камень неба черной шпагой
Пронзала башня, устремясь в зенит.
Удары зноя охмеляли брагой,
И солнца свет тягучий был разлит.
Живые твари башни сторонились,
Она глядела в мир из тьмы бойниц,
Над шпилем тени прошлого кружились
И пропадали в пламени зарниц.
Сухие травы на ветру играли
В янтарном мареве седого дня,
Казалось, в свете облака пылали,
Как парусники, плыли вдаль горя.
Из башни лился медом зов манящий,
Прохладой веяло от толщи стен,
И хмель загадки, душу бередящий,
Сочился в русло иссушенных вен.
Врата открыли зев ночной пещеры,
И в мрак холодный я вошел, как гость.
Узрел я звездный свет, и лик Венеры,
И Ориона золотую трость.
Бездонный кратер знаний мне открылся,
В глубины космоса мой взгляд проник,
И зверь тоски клыками в грудь вцепился,
И образ Бога предо мной возник…
Частицей целого я был,
Железно-каменной планетой,
Вокруг звезды своей кружил,
Пока не встретился с кометой.
Она сверкнула предо мной,
Возникнув из холодной дали,
Пронзила белою иглой,
Осколки закрутив в спирали.
И я низринулся во тьму
Обломком тверди - метеором,
И в галактическом плену
Блуждал бесформенным я сором.
Летел один, ни жив, ни мертв,
Овеян скорбью, горькой думой.
Мой дом - ничто, навеки стерт.
Нет спутников моих угрюмых.
Но от огней чужих светил,
Неверно-синего свеченья,
Полет к планете устремил,
Плененный силой притяженья.
Какая кроха… мне так жаль
Ворваться в мир твой безмятежный,
Но манит голубая даль,
Морей, деревьев шепот нежный.
Остались считанные дни,
И я найду успокоенье,
Но счастлив буду, коль они
Продлятся дольше… хоть мгновеньем.
Звенят рога и кличут в бой,
Сверкают копья и доспехи,
И рать неистовой волной
На рать несется без помехи.
И стонет под конями твердь,
И в небе черный вран кружит –
Кричит и призывает смерть
Покинуть сумрачный Аид.
Среди небесных черных рек
Не замедляет красный бег
На колеснице грозный Марс.
Стена щитов. Еще мгновенье –
Сольются вместе две волны:
Отваги с ужасом сплетенье,
Как в лихорадке злые сны,
Предначертание и рок,
К победе окрыленной страсть,
Певцов, аэдов древний слог,
Безумная слепая власть.
И слышит с темной высоты,
Как бьются копья о щиты,
На колеснице грозный Марс.
Вот слились волны воедино:
Поднялся сотрясатель гор,
И гулко вспенилась долина,
Взметнулся ввысь булатный хор.
И вещий вран слетает вниз –
Забрать погибших в свой чертог.
Крылатых стрел протяжный свист
Лазурь небес насквозь просек.
Напился темной кровью мох,
И затрубил в свой звездный рог
На колеснице грозный Марс.
Утихли вздыбленные волны,
Ушли навеки в океан,
И ветер бури той не вспомнит.
Подымет стяги новый стан
И воскресит забытый шторм,
И примет пламя павших прах.
Не разрешит извечный спор
Меча изрубленного взмах.
Среди небесных черных рек
Не замедляет красный бег
На колеснице грозный Марс.
Хозяин, выпить приготовь,
Я до утра хочу забыться.
Вино багряное, как кровь,
Сегодня ночью будет литься.
Ты не гляди, что мой наряд
Убог, дорогою потрепан,
Что пестрым множеством заплат
Он перекроен, перештопан.
Возьми серебряный мой крест,
Наполни кубок мой до края,
Там за порогом лунный лес,
А не сады седого рая.
Я верой в Бога долго жил
И с демоном в душе сражался,
Казалось мне, что блеск светил
В ночи тревожной улыбался.
Осенним вечером в пути
Свою я встретил королеву,
Мне дальше бы тропой идти,
Но, как луна, прекрасна дева.
Я сердце ей свое открыл,
И мы кружились над полями,
И как безумец, я любил
Ее крылатыми ночами.
Прикосновение руки
И страстные слова я помню,
Но в полночь острые клыки
Окрасились моею кровью.
Сковал сознанье цепкий страх:
Я был в объятьях дьяволицы –
Но вкус соленый на губах
Казался слаще медуницы.
Я умирал и вновь воскрес,
И не нашел подруги рядом.
Кругом чужой холодный лес
И пустота, что горше яда.
Как ветер море, я искал
Ее, и путь ночной был долог,
Слепое наважденье клял,
Почуяв нестерпимый голод.
Налей, хозяин, мне вина,
Нет больше сил бороться с жаждой.
Гляди, луна, как кровь, красна,
И полночь бьет на старой башне…
Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье совершенной жизни…
Н. Гумилев
Могучий дуб, раскидист и высок,
Стоит скалой, не кланяясь ветрам,
Под темною корой древесный сок
Струится к зеленеющим ветвям.
Веками, словно часовой, глядит,
Как путь свершают солнце и луна,
Ему заветный жизни смысл открыт,
Открыта гномов тайная страна.
Уходит в неземную глубину
Бесчисленное полчище корней,
В ночную самоцветную страну
Сквозь толщу глины, монолит камней.
В кромешной глубине каверны есть,
Заполненные дремлющим огнем,
Там дивных царств и городов не счесть,
Там каждый камень – тихо спящий гном.
Дуб – сказочник искусный, чародей,
Скитальца приютит густая тень,
Спасет от солнца и от тех огней,
Что манят в топь, когда померкнет день.
Весну-невесту радостно он ждет,
Чтоб облачится в праздничный наряд.
Но тропку дровосек сюда найдет,
И топоры в дубраве застучат.
Надгробием останется лишь пень,
Но не замрет в нем жизненный поток.
Где землю осеняла раньше тень
Желтеет солнцем залитый песок.
Слетятся мириады мотыльков
И захлебнутся в пролитой смоле.
Деревья не страшатся топоров,
Их корни будут вечно жить в земле.
Луна среди небесных чащ,
Вдаль пробираясь, не спешит.
И легкий серебристый плащ
Играет в зарослях ракит.
В дрожащей глади озерца
Сверкает снежно-дымный диск,
На нем видны черты лица,
Но туча – темный василиск
Закрыла нежный лик луны,
И тьма обрушилась на мир,
И он исчез. Остались сны,
Лукавый шепот вещих лир.
Причудливая пляска форм
Под робким светом редких звезд,
Почти бесшумный дикий шторм,
Озноб мятежных темных грез.
Внезапно вырвалась луна
Из василисковых когтей.
Ночная вспыхнула страна
Плеядами слепых огней.
Поляну залил синий мрак.
Прогнав погибельный кошмар,
Очнулась жизнь, подала знак,
Над ухом зазвенел комар.
Я встал с испуганной травы:
Как мир преобразила тьма!
Взъерошенные тени-львы,
Широкошляпые грибы,
Существ загадочных дома
И спящих великанов лбы…
На свете есть такие дали,
Где бродит сказочный народ,
Где человека знать не знали,
Где эльфы водят хоровод.
Растут сиреневые розы
В лесной загадочной стране,
Звенят там синие стрекозы,
Болтают птицы на сосне.
В тени разлапистого древа
Таится хитроглазый гном,
И словно лань, дриада-дева,
Мелькает меж кустистых крон.
И в синем полумраке чащи
Кружат, мерцают огоньки,
И стелется туман дрожащий
У кромки золотой реки.
Горит цветущая поляна
От слюдяных воздушных крыл,
В росистых зарослях бурьяна
Шкатулку гном свою зарыл.
Здесь самоцветные браслеты
Смеющихся лесных цветов,
И эльфов звонкие куплеты,
И хмель невиданных плодов.
Но путник в сношенных одеждах
Воитель грозный на коне,
Ведун иль тать в слепой надежде
Найдут к далекой той стране
Заросший терниями путь –
И не сумеют вспять свернуть.
Необоримы леса чары,
А синие во тьме огни –
Предвестники жестокой кары,
И тайны стерегут они:
Нарушивший лесной покой
Дороги не найдет домой.
Стоят, не дремлют часовые-горы.
Храня животворящий сон земли,
Бессменные угрюмые дозоры
Глядят на мир из сумрачной дали.
В созвездья бьют их ледяные пики,
Пронизывая толщи облаков.
Горят в закате каменные лики,
И серебрятся бороды снегов.
Таятся на крутых плечах лавины,
Готовые стремглав сорваться вниз.
Покойны неприступные вершины,
Покоен солнца рдеющего мыс.
Лишь бьется, словно птица в клетке, эхо,
Орел – дозоров друг – у скал кружит.
По трещинам гранитного доспеха
Ручей закатный, точно кровь, бежит.
М. Я.
Взгляни на мир, и ты увидишь
Разумный хаос бытия,
Прислушайся, и ты услышишь,
Как шепчут небо и земля.
Из космоса твой дом синее,
Из космоса – влекут моря,
И сердцу кажется роднее
Планета звонкая моя.
Там суша скроена веками,
Огнями темной старины,
Изрыта горными рубцами,
Залита блеском седины.
Над жизнью тайной океана
Струятся гордые ветра
Крылами млечного тумана
В сиянье ночи и утра.
А за незримою чертою
Нет власти тяготенья сил,
За вещей бледною луною
Торжественный призыв светил.
И вечность мысли, и пространства,
И тайна мнимой пустоты,
Отнюдь не гибели убранство,
А в мгле сокрытые мечты.
Как жаль, что Сириус не встретит
Стозвездно яркую Ригель,
И взгляд меня твой не осветит,
Но буду я мечтать, поверь.
Прислушайся, и ты услышишь
Движенье света в темноте,
Взгляни в ночное небо, слышишь?..
Мой голос в лунной высоте.
Здесь нету страха и печали,
Здесь космос – гений простоты,
И звезды, что не замечают
Порывов страстной немоты.
Опасность над душою ворожит,
Сплетая гибели узор прекрасный,
На пламя лампы мотылек летит,
Призыву неизвестного подвластный.
И вниз с пьяняще-синей высоты
Сорваться хочет и боится каждый.
Губительное пламя красоты
В груди пробудит безрассудства жажду.
Когда идешь над пропастью один,
Глядишь по сторонам и вниз невольно,
Нашептывает темный властелин:
“Сорвись, и ты взлетишь, как ветер, вольно”.
Колышущийся теплый огонек
Воздушным мотылькам сулит защиту,
И он красив, но холодно жесток,
Как яд цветка, что безобиден с виду.
Я постепенно превращаюсь в зверя
И не могу заснуть ночной порой.
И в исцеление уже не веря,
Бегу я от себя во мрак густой.
Узоры вещие начертят вязы
На безмятежной глади озерца,
И я привычные забуду фразы,
И скроет темный мех черты лица.
И будто волк, встав на четыре лапы,
Начну охоту и погоню вновь,
И понесусь чудовищем крылатым,
Чтобы луне дарить свою любовь.
Пройдут века, но не избавит старость –
Никто, ничто – от власти лунной мглы,
И буду вымещать на камнях ярость,
Обрушивая в бездну валуны.
Искать свою погибель, рвать клыками
Медведей мощных грузные тела,
И заслонять тяжелыми крылами
С орлиной высоты огни села.
И в одинокой тишине утеса,
Устав, Селену я спрошу – за что?
Промчится ветер по гребням откоса –
Но не ответит мне, увы, никто.
Сойдут на землю призраки-туманы,
Избавят от мучений зыбким сном,
Затянут кровоточащие раны,
Чтоб поутру я мог вернуться в дом.
Чтобы глядел я хмуро в ваши лица
И горечь в тайниках души храня,
В ночи мечтал бы зверем к вам явиться –
Познали чтоб, как мучает луна.
На улицах столпились серые дожди.
Зачем же ждать, пока они уйдут? Не жди.
Стучат, как барабан, по жестким козырькам.
Жалеть о прошлом ни к чему. Ни им, ни нам.
Они как стаи темногрудых голубей
Неслись недавно среди солнечных полей,
Но так заведено, что гибнут, возродясь –
От тверди к небу невидимками струясь.
Зачем печалиться, когда дожди идут?
Ведь после них кусты, деревья расцветут,
И, может, перекинется по небу мост,
Откуда так легко достать до теплых звезд.
Как горы золота, сугробы
Сверкают под объеденной луной,
Глаза волков горят от злобы
И от кровавой жажды неземной.
Их демонические очи
Глядят из темноты со всех сторон,
В безумстве снежнокрылой ночи
Звучит метели заунывный горн.
Бунтует острозубый ветер,
Вихря колючею кольчугой снег,
И ты идешь одна на свете
В неистовом потоке зимних рек.
Весь мир как снеговое поле,
Ристалище огнисто-синих вьюг,
И ты в искристом ореоле
Бредешь во тьму, мой незнакомый друг.
Скрежещет жадное рычанье,
И буре вторит глухо скорбный вой,
Спешишь ты к смерти на свиданье
Во мрак под умирающей луной.
Зачем опасную забаву
Избрала неприкаянной зимой?
Должно быть, не пришлись по нраву
Признания и перстень золотой.
Белою ризой оделись поля,
Льдистый ковер захрустел под ногами.
Утром пришла ворожея зима,
Мир убрала хрусталем и снегами.
Ветер леса серебром нарядил,
Стужей сковал он озера и реки,
Сонмище легких снежинок пустил,
Небо сомкнуло лазурные веки.
Крепкий мороз целовал мне лицо,
Инеем кутая сонные ели,
Зорька в мое заглянула окно,
Вьюга ворвалась в озябшие двери…
Поднялся в небо рой хрустальных ос,
И ветер закружил его во тьме,
И пели птицы бури в свете гроз,
И белой мглой стелились по земле.
Поля накрылись мраморным плащом,
И взгляд тонул в бурлящей пелене,
Плевался ветер колким серебром,
Ревел, как зверь, затравленный в норе.
Исчезли звезды, спряталась луна,
Дубы ломались, словно камыши,
В долине шла смертельная игра,
И не было спасения в глуши!
Затихли в темных рощах соловьи,
Поблек небес пылающий румянец,
Во мгле тонули тучи-корабли,
Боролся с ночью меркнущий багрянец.
Еще искрилась алая заря,
Как выплыла луна в жемчужном платье,
Воздушно-снежным лебедем паря,
Мир заключила в хрупкие объятья.
Потух, как свечка в темноте, закат,
И воцарилось зыбкое молчанье,
Зажглись, поплыли звезды на парад,
И заструилось легкое мерцанье.
Как крохотные льдинки, холодны,
Подмигивают мне, сплетают сети,
Они – недосягаемы, вольны,
Загадочнее нету их на свете.
На бледном косогоре звездочет,
В глазах ребяческий восторг и радость,
Издревле он ведет светилам счет,
Забыв про сон, и голод, и усталость.
Вон там мохнатой белою иглой
Меж звезд скользнула юркая комета
И, скрывшись за кудесницей-луной,
Умчалась, как порыв лихого ветра.
Пылает жарко синяя Ригель
Во тьме средь звезд-сестер из Ориона,
Слагает песни ночью менестрель,
И реет Лиры звездная корона.
О, диво! Падает, искрит звезда!
И менестрель, и звездочет, и путник,
Застыв, как в штиль прозрачная вода,
Объяты колдовством… шумит лишь прутник.
И в краткое, как наша жизнь, мгновенье
Здесь всяк - поэт, и странник, и певец,
И сладость лиры да любви томленье –
Мечтателю награда и венец.
И неба гладь все так же глубока,
Стихов и диадем тут на века…
Загадочен узор
Далеких огоньков,
Полночный разговор
Курящихся садов.
Холодный блеск светил
Сквозь сотни тысяч лет
Дорогу проложил
К поверхности планет.
Вон там единорог
Несется на простор,
Резной вздымая рог,
Среди небесных гор.
В сандалиях Персей,
Стрелой летит вперед
Средь угольных морей,
Неведомых широт.
И я – случайный гость,
Не спящий по ночам,
Опершийся на трость
Читаю по звездам.
Со мною говорят
Далекие огни,
Главу мне серебрят
Стремительные дни.
Шептание дерев
В искрящемся саду
И танец звездных дев
С собою заберу.
Чтобы под сенью дня
Их видеть наяву,
И в щебете ручья,
В чужом-родном саду
Свою найти звезду.
Лишь синего неба краюшка
В оправе холодных камней,
Лишь сердце – слепая кукушка
В объятьях железных цепей,
И время, что спит, как медведь.
Нет хуже… чем здесь умереть.
Ни писка, ни скрипа, ни звука,
Лишь капля за каплей вода
Сочится сквозь стены, как мука,
И в камни уходят года,
А ветер мне шепчет сквозь клеть:
Нет хуже… чем медленно тлеть.
Застыл я во мгле на коленях
И, глядя сквозь прутья на птиц,
Тонул в их свободном паренье,
В узоре холодных зарниц,
И мнилось, как птицы поют,
Что в небе меня уже ждут.
Порою я слышу раскаты,
Быть может, то море шумит –
Звенят иссеченные латы,
И меч о кольчугу гремит.
Темнеет… и близится ночь,
И чудится милая дочь.
Одна лишь утеха со мною,
Как сердца предательский стук,
Гляжу, как вечерней порою
Тенета сплетает паук,
А ветер мне шепчет сквозь клеть:
Нет хуже… чем здесь умереть.
Ночь распустила антрацитовый бутон,
Чернильной мглою затопила небосвод,
И снизошел на шумный город тихий сон,
Закрыли фабрики стозвонный хищный рот.
Зажглись на улицах фонарные огни,
В прихожей где-то зачирикал телефон,
Здесь все устали от безнадобной грызни,
И не услышат мелодичный перезвон.
Скиталец-ветер распростер свое крыло,
И заиграл, как бард, над шпилями громад.
И убелили неба хмурое чело
Плеяды звезд, устроив маленький парад.
Со странной робостью я глянул в небеса,
Где свет холодных звезд над миром ворожил…
Насколько бренны, неверны все словеса!
И как манит прикосновение светил!
И вот… безбрежный и бездонный Океан
Цветет подснежниками звезд над головой,
И безмятежно дремлет тайны Великан,
Миры – лишь галька под его глубин стопой.
Наверх
|
